Люди просто вырубаются на ходу, а проснувшись, ничего не помнят. Первой заснула тетя Люба Белькова. Сидела на маленьком рынке, где торговала одеждой, вся побледнела... - Что с тобой? - спрашивают товарки, а она - бряк.
Нет, пока ехала «Скорая», Белькова еще разговаривала. Это всегда так бывает: больной вроде в сознании, может даже ходить. А потом все равно впадает в глубокий сон с храпом, и, когда его будят (медикаментозно, по-другому уже не получается), человек ничегошеньки не помнит. «Да как же, - говорят ему, - мы ж тебя на носилках тащили!» - а он не верит.
Тете Любе поставили инсульт. У женщин в возрасте бывает.
Буквально через пару месяцев уснула соседка по рынку, торговавшая за стенкой. Потом - снова Любовь Белькова, второй раз. Чтобы не расписывать долго: на маленьком рыночке, расположенном между шахтерским городком Красногорск и селом Калачи, спали все пять сотрудников, включая охранника. Тетя Люба Белькова - семь раз, дочь ее Наталья Михель - дважды, внучка Диана - один.
Ученица девятого класса Диана Михель уснула на репетиции концерта. Положила голову на руки...
Сначала врачи не заподозрили эпидемию. Думали, паленой водкой травятся люди. Прояснилось в марте прошлого года, на местный праздник Наурыз, когда в больницу за неделю поступили сразу шесть человек. Алкогольное отравление родственники с негодованием отвергли.
Вторая волна пошла на Пасху, в апреле - мае 2013-го...
С тех пор сонная измора приходила в Красногорск - Калачи еще трижды (под Новый год, после зимних каникул и вот сейчас, в мае), всего, по разным подсчетам, спали сорок - шестьдесят человек. И с тех пор побывали в Калачах шесть высоких комиссий: химики, ядерщики, врачи, эпидемиологи... Как в мультике: академик по китам, академик по котам, доктора, профессора, медицинская сестра.
Были проведены семь тысяч исследований, взяты пробы всего на свете (грунта, воздуха, воды, крови, волос, вплоть до того, что у пострадавших стригли ногти). Ни-че-го.
А люди продолжают засыпать...
Любовь Белькова попадала в больницу семь раз.
Любовь Белькова попадала в больницу семь раз.
Смотрите фоторепортаж из Казахстана.
Фото: Ульяна СКОЙБЕДА
ВМЕСТО ДЕТЕЙ - МУСОР
Я иду по некогда закрытому городку Красногорску. В советское время здесь была урановая шахта, городок подчинялся напрямую Москве.
- В магазинах - все: тушенка, сгущенка, югославские сапоги, - рассказывает председатель местного общественного совета Александр Ратц. - Шахтеры машины раз в три года меняли! А теперь... Эх...
Теперь мы идем по руинам. В 91-м, когда Москва отказалась содержать Красногорск, а Казахстан объявил мораторий на добычу урана, шахтеры с семьями (шесть с половиной тысяч человек) оказались выплюнуты из жизни.
Пять лет они дежурили на законсервированной шахте, откачивали из нее воду (все не могли поверить, что прошлое умерло). Все, кто мог, уезжали в Россию. В 98-м нищие люди стали крушить и разбирать на кирпич дома...
Сейчас в пустом городке - зияющие глазницы выбитых окон, карканье ворон да редкие скрипящие ставни. Из шести с половиной тысяч человек осталось сто девяносто.
Я поминутно останавливаюсь и хватаюсь за сердце: время сохранилось в Красногорске, как в склепе, оно больно сжимает мне горло и щиплет глаза.
Вот стеклянная витрина магазина с надписью «Сыр»: я знаю ее, на нашем военторге в подмосковном гарнизоне в 80-х была точно такая же.
- Вот детский садик, - показывает развалины Ратц, - у нас их было два, оба с бассейнами.
Бассейн - выложенная желтым кафелем прямоугольная ниша в земле. Я уже видела архивную съемку 1979 (!) года: лягушатник заполнен водой, в нем прыгают хохочущие четырехлетки. Сейчас вместо детей - мусор.
Я креплюсь. Ровно до той минуты, пока не вижу на куче бетонной крошки желтую куколку без головы и с бантом на шее.
Это моя кукла. Были такие пластмассовые наборы: «Карандаш, Самоделкин, Незнайка...». Это Карандаш. В соцсетях есть такая игра: «Дети 80-х. Если узнаешь предмет (автомат с газированной водой или еще что-то специфически советское) - лайкни».
Выяснилось, что куклу, в которую играла в детстве, не узнать невозможно. Даже без головы через тридцать лет в шахтерском городке на другом конце планеты.
- Какую страну пр..., Александр Эмильевич, - говорю я Ратцу, как только голос вновь начинает слушаться меня.
Ратц отворачивается.
ВОДКА НИ ПРИ ЧЕМ
На пятом этаже в квартире у Ратцев - печка с трубой. Батареи разморозились
в 90-х, когда городок отрезали от электроснабжения. Теперь в многоквартирных домах - буржуйки, газ в баллонах, а вода подается три раза в неделю. Иногда два.
Впрочем, «многоквартирные» - это громко сказано. В подъезде Ратца живет десять семей, есть дома, в которых занята только одна квартира.
Вместе с соседками Любовью Бельковой и Валентиной Носовой гадаем о причинах сонной напасти. Над Бельковой все подтрунивают: «Наш рекордсмен». Носова в новичках: на прошлой неделе отправила в больницу мужа.
Муж этот спутал аналитикам все карты. Люди ведь как рассуждали? Зараза или в еде, или в воде, или в воздухе, ветром ее носит (сначала думали еще на радиацию, но радиоактивные отвалы все-таки далеко от поселков).
Приехавшие ученые стали брать в магазине водку и продукты питания на анализ, а умный Носов тут же смекнул, что товары-то все привозные, местные только яйца и молоко. И запретил жене покупать их! Воду мужчина очищал через фильтры, на улицу не выходил: он инвалид без обеих ног, отморозил в степи. Короче, все думали, что уж Носов-то в полной безопасности!
- И вот, - обескураженно рассказывает супруга предусмотрительного гражданина, - вышел мой Носов на балкон на реку Ишим посмотреть. «О, - говорит, - теплеет: скоро в нашем селе начнут засыпать». И сам - первый...
Насчет потепления - это еще одна версия: аборигены заметили, что массовые эпидемии случаются, когда резко меняется температура: было, к примеру, минус двадцать, а стало минус пять...
Я осторожно говорю, что случай с Носовым, по-моему, подтверждает версию воздуха: надышался чем-нибудь на балконе. Жена парирует: что же, мол, тогда она тоже не уснула? Воздух общий!
Зашедший в гости всклокоченный старик, председатель совета ветеранов Виктор Лукьяненко, двигает идею мокрой консервации: шахта заполнилась водой, вода эта через грунтовые воды попадает в Ишим... Ратц крутит пальцем у виска: в шахте уран, но он спокон веку был здесь...
Александр Павлюченко - три раза. В последний раз он уснул в день приезда корреспондента «КП».
Александр Павлюченко - три раза. В последний раз он уснул в день приезда корреспондента «КП».
Смотрите фоторепортаж из Казахстана.
Фото: Ульяна СКОЙБЕДА
- Значит, приезжает какой-нибудь гад на мотоцикле и распыляет... - кричит Лукьяненко...
Версия маньяка с баллончиком поражает меня, но не производит впечатления на окружающих. Белькова показывает мне тревожный пакет: сумку с халатом, тапочками и прочими принадлежностями для больницы: ведь никогда не знаешь, когда тебя накроет. Говорит, такие сумки собраны у многих.
Чтобы закончить с версиями: ученые уже отвергли летаргический энцефалит, зверствовавший в Средние века, влияние вышки сотовой связи (версия жителей) и наличие какого-нибудь особенного газа, скопившегося под поселком в шахтных тоннелях. Последнее просто: нет под поселком никаких тоннелей. Двести шестьдесят метров не дошли...
Проблема в том, что казахстанским ученым здесь не очень-то верят.
- Понимаете, - говорит Носова, - местные, конечно, к нам приезжали, и датчикам всю квартиру обвешали, и каждые четыре часа показания снимали. Но что они мерили? Радон! Как бы вам сказать, чтобы не обидеть? Раньше, когда здесь была Россия, в Семипалатинске был сильный ядерный центр. А как русские ушли, они, по-видимому, оборудование оставили - какое выбросить было жалко. Ну вот радон распадается до тяжелых металлов: полония, радия, свинца, урана и торкия. Значит, надо воду - газ ведь растворяется в воде - выпаривать и на спектрометре смотреть сухой остаток. Мы на сходе ученых спросили: есть у них такая аппаратура? Они ответили: нет...
Окружающие нетолерантно ржут.
Пишу это, чтобы показать народные настроения, ведь мощь казахстанской науки мне неизвестна.
Кстати, все население двух соседних поселков - русские и немцы. Казахов буквально несколько человек.
...В самом конце у Носовой звонит телефон.
- Сашка Павлюченко уснул, в третий раз, - говорит она мне. - Отвезли в райцентр.
Первой заснула тетя Люба Белькова. Сидела на маленьком рынке, где торговала одеждой, вся побледнела... - Что с тобой? - спрашивают товарки, а она - бряк.Нет, пока ехала «Скорая», Белькова еще разговаривала. Это всегда так бывает: больной вроде в сознании, может даже ходить. А потом все равно впадает в глубокий сон с храпом, и, когда его будят (медикаментозно, по-другому уже не получается), человек ничегошеньки не помнит. «Да как же, - говорят ему, - мы ж тебя на носилках тащили!» - а он не верит.
Тете Любе поставили инсульт. У женщин в возрасте бывает.
Буквально через пару месяцев уснула соседка по рынку, торговавшая за стенкой. Потом - снова Любовь Белькова, второй раз. Чтобы не расписывать долго: на маленьком рыночке, расположенном между шахтерским городком Красногорск и селом Калачи, спали все пять сотрудников, включая охранника. Тетя Люба Белькова - семь раз, дочь ее Наталья Михель - дважды, внучка Диана - один.
Ученица девятого класса Диана Михель уснула на репетиции концерта. Положила голову на руки...
Сначала врачи не заподозрили эпидемию. Думали, паленой водкой травятся люди. Прояснилось в марте прошлого года, на местный праздник Наурыз, когда в больницу за неделю поступили сразу шесть человек. Алкогольное отравление родственники с негодованием отвергли.
Вторая волна пошла на Пасху, в апреле - мае 2013-го...
С тех пор сонная измора приходила в Красногорск - Калачи еще трижды (под Новый год, после зимних каникул и вот сейчас, в мае), всего, по разным подсчетам, спали сорок - шестьдесят человек. И с тех пор побывали в Калачах шесть высоких комиссий: химики, ядерщики, врачи, эпидемиологи... Как в мультике: академик по китам, академик по котам, доктора, профессора, медицинская сестра.
Были проведены семь тысяч исследований, взяты пробы всего на свете (грунта, воздуха, воды, крови, волос, вплоть до того, что у пострадавших стригли ногти). Ни-че-го.
А люди продолжают засыпать...
Любовь Белькова попадала в больницу семь раз.Любовь Белькова попадала в больницу семь раз.Смотрите фоторепортаж из Казахстана.Фото: Ульяна СКОЙБЕДАВМЕСТО ДЕТЕЙ - МУСОР
Я иду по некогда закрытому городку Красногорску. В советское время здесь была урановая шахта, городок подчинялся напрямую Москве.
- В магазинах - все: тушенка, сгущенка, югославские сапоги, - рассказывает председатель местного общественного совета Александр Ратц. - Шахтеры машины раз в три года меняли! А теперь... Эх...
Теперь мы идем по руинам. В 91-м, когда Москва отказалась содержать Красногорск, а Казахстан объявил мораторий на добычу урана, шахтеры с семьями (шесть с половиной тысяч человек) оказались выплюнуты из жизни.
Пять лет они дежурили на законсервированной шахте, откачивали из нее воду (все не могли поверить, что прошлое умерло). Все, кто мог, уезжали в Россию. В 98-м нищие люди стали крушить и разбирать на кирпич дома...
Сейчас в пустом городке - зияющие глазницы выбитых окон, карканье ворон да редкие скрипящие ставни. Из шести с половиной тысяч человек осталось сто девяносто.
Я поминутно останавливаюсь и хватаюсь за сердце: время сохранилось в Красногорске, как в склепе, оно больно сжимает мне горло и щиплет глаза.
Вот стеклянная витрина магазина с надписью «Сыр»: я знаю ее, на нашем военторге в подмосковном гарнизоне в 80-х была точно такая же.
- Вот детский садик, - показывает развалины Ратц, - у нас их было два, оба с бассейнами.
Бассейн - выложенная желтым кафелем прямоугольная ниша в земле. Я уже видела архивную съемку 1979 (!) года: лягушатник заполнен водой, в нем прыгают хохочущие четырехлетки. Сейчас вместо детей - мусор.
Я креплюсь. Ровно до той минуты, пока не вижу на куче бетонной крошки желтую куколку без головы и с бантом на шее.
Это моя кукла. Были такие пластмассовые наборы: «Карандаш, Самоделкин, Незнайка...». Это Карандаш. В соцсетях есть такая игра: «Дети 80-х. Если узнаешь предмет (автомат с газированной водой или еще что-то специфически советское) - лайкни».
Выяснилось, что куклу, в которую играла в детстве, не узнать невозможно. Даже без головы через тридцать лет в шахтерском городке на другом конце планеты.
- Какую страну пр..., Александр Эмильевич, - говорю я Ратцу, как только голос вновь начинает слушаться меня.
Ратц отворачивается.
ВОДКА НИ ПРИ ЧЕМ
На пятом этаже в квартире у Ратцев - печка с трубой. Батареи разморозились
в 90-х, когда городок отрезали от электроснабжения. Теперь в многоквартирных домах - буржуйки, газ в баллонах, а вода подается три раза в неделю. Иногда два.
Впрочем, «многоквартирные» - это громко сказано. В подъезде Ратца живет десять семей, есть дома, в которых занята только одна квартира.
Вместе с соседками Любовью Бельковой и Валентиной Носовой гадаем о причинах сонной напасти. Над Бельковой все подтрунивают: «Наш рекордсмен». Носова в новичках: на прошлой неделе отправила в больницу мужа.
Муж этот спутал аналитикам все карты. Люди ведь как рассуждали? Зараза или в еде, или в воде, или в воздухе, ветром ее носит (сначала думали еще на радиацию, но радиоактивные отвалы все-таки далеко от поселков).
Приехавшие ученые стали брать в магазине водку и продукты питания на анализ, а умный Носов тут же смекнул, что товары-то все привозные, местные только яйца и молоко. И запретил жене покупать их! Воду мужчина очищал через фильтры, на улицу не выходил: он инвалид без обеих ног, отморозил в степи. Короче, все думали, что уж Носов-то в полной безопасности!
- И вот, - обескураженно рассказывает супруга предусмотрительного гражданина, - вышел мой Носов на балкон на реку Ишим посмотреть. «О, - говорит, - теплеет: скоро в нашем селе начнут засыпать». И сам - первый...
Насчет потепления - это еще одна версия: аборигены заметили, что массовые эпидемии случаются, когда резко меняется температура: было, к примеру, минус двадцать, а стало минус пять...
Я осторожно говорю, что случай с Носовым, по-моему, подтверждает версию воздуха: надышался чем-нибудь на балконе. Жена парирует: что же, мол, тогда она тоже не уснула? Воздух общий!
Зашедший в гости всклокоченный старик, председатель совета ветеранов Виктор Лукьяненко, двигает идею мокрой консервации: шахта заполнилась водой, вода эта через грунтовые воды попадает в Ишим... Ратц крутит пальцем у виска: в шахте уран, но он спокон веку был здесь...
Александр Павлюченко - три раза. В последний раз он уснул в день приезда корреспондента «КП».Александр Павлюченко - три раза. В последний раз он уснул в день приезда корреспондента «КП».Смотрите фоторепортаж из Казахстана.Фото: Ульяна СКОЙБЕДА- Значит, приезжает какой-нибудь гад на мотоцикле и распыляет... - кричит Лукьяненко...
Версия маньяка с баллончиком поражает меня, но не производит впечатления на окружающих. Белькова показывает мне тревожный пакет: сумку с халатом, тапочками и прочими принадлежностями для больницы: ведь никогда не знаешь, когда тебя накроет. Говорит, такие сумки собраны у многих.
Чтобы закончить с версиями: ученые уже отвергли летаргический энцефалит, зверствовавший в Средние века, влияние вышки сотовой связи (версия жителей) и наличие какого-нибудь особенного газа, скопившегося под поселком в шахтных тоннелях. Последнее просто: нет под поселком никаких тоннелей. Двести шестьдесят метров не дошли...
Проблема в том, что казахстанским ученым здесь не очень-то верят.
- Понимаете, - говорит Носова, - местные, конечно, к нам приезжали, и датчикам всю квартиру обвешали, и каждые четыре часа показания снимали. Но что они мерили? Радон! Как бы вам сказать, чтобы не обидеть? Раньше, когда здесь была Россия, в Семипалатинске был сильный ядерный центр. А как русские ушли, они, по-видимому, оборудование оставили - какое выбросить было жалко. Ну вот радон распадается до тяжелых металлов: полония, радия, свинца, урана и торкия. Значит, надо воду - газ ведь растворяется в воде - выпаривать и на спектрометре смотреть сухой остаток. Мы на сходе ученых спросили: есть у них такая аппаратура? Они ответили: нет...
Окружающие нетолерантно ржут.
Пишу это, чтобы показать народные настроения, ведь мощь казахстанской науки мне неизвестна.
Кстати, все население двух соседних поселков - русские и немцы. Казахов буквально несколько человек.
...В самом конце у Носовой звонит телефон.
- Сашка Павлюченко уснул, в третий раз, - говорит она мне. - Отвезли в райцентр.
Просмотров: 3909 
Австралийский фотограф Стив Эксфорд занимается фотоохотой на редкие организмы планеты. Одним из излюбленных объектов Стива являются грибы. Ниже приведены фотографии 
Словосочетание "Эффект обзора" впервые было упомянуто писателем Фрэнком Уайтом в книге «The Overview Effect» (1987) . 
